15:51 Японский рассказ: «Мандариновое дерево» |
*Публикация посвящается светлой памяти ЛАГвилава Мелори Мелентиевича (1946-2004)-Богатырю СУМО Императора Хирохито* http://www.kunaicho.go.jp Ученики его школы становятся чемпионами турнира и обладателями кубка.
автор: Ямамото Сюгоро
Суке влюбился в О-Канэ. Он служил матросом на судне «Дайте-мару», а О-Канэ работала поденщицей на консервной фабрике «Дайтё» _ лущила устричные раковины. О-Канэ была замужем. «Любить» по здешним понятиям означало переспать с женщиной в сарае для сушки нори, стоящем посреди заросшего камышом болота. Иной парочке лень было тащиться туда, и она устраивалась во внутреннем дворике молельни Мёкендо или в пожарном сарае, а в летнюю пору – среди камышовых зарослей на ближнем пустыре, под плотиной на реке Нетогава. Вообще-то, к дальнему сараю водили особенно пылких женщин, которые громко голосили предаваясь любви. Таких в Уракасу имелось пятеро, и их имена были всем известны. Короче говоря, на любовь здесь все смотрели просто. Все, но не Суке. Его чувства были чисты, как у школьника, впервые влюбившегося в гимназистку. Когда Суке уходил на «Дайтё-мару» в море за раковинами, его душа буквально изнывала по О-Канэ, а перед глазами то и дело всплывало её лицо и ловкие руки, лущившие раковины. Команда «Дайтё-мару», за исключением имевшего семью капитана Араки, жила при фабрике. спали матросы все вместе в небольшой комнатушке. Сукэ тщательно скрывал свою любовь от остальных. Но однажды во сне он произнёс имя О-Кане, и все его уловки пошли насмарку.
_ Каждую ночь её зовёт, _ сообщил наутро один из матросов.
_ Я давно слышу: «Люблю, люблю», а вот теперь наконец и имя узнал, _ откликнулся другой.
_ О-Ка-нэ, О-Ка-нэ! _ пропел первый, обнимая собственные плечи и вихляя бёдрами. _ Я тебя больше жизни люблю!
Лицо Сукэ словно окаменело. Он отвернулся. Как ему хотелось избить насмешников до полусмерти! Но он был худ и мал ростом, и те двое значительно превосходили его в силе – он имел возможность убедиться в этом, когда они тащили сеть на борт. Суке решил забыть О-Канэ, вырвать из сердца осквернённую любовь. Теперь, проходя мимо женщин, лущивших раковины, он старался как можно быстрее миновать опасный участок. Он задумал выучится на машиниста и после работы допоздна засиживался за пособиями по механике. Раньше двенадцати он спать не ложился. Остальные матросы каждый вечер отправлялись куда-нибудь пропустить стаканчик, а потом до глубокой ночи играли в кости или карты. Нередко они приводили с собой девиц из весёлых заведений, устраивали пьяные оргий. Сукэ не обращал на них внимания. Он отодвигал стол в самый дальный угол, затыкал пальцами уши и усердно читал и конспектировал прочитанное. Продолговатую, похожую на ящик комнату в десять цубо освещала тусклая лампочка. Её свет едва достигал угла где сидел Сукэ, но он упорно читал, буквально водя носом по страницам. Товарищи с усмешкой наблюдали за его занятиями. Гораздо проще, считали они, освоить профессию прямо на судне: достаточно поплавать несколько лет да как следует приглядеться к работе механика. Из-за того что окружающие высмеивали его любовь к О-канэ, Сукэ всё более сторонился людей, замыкался в себе, с головой уходя в учёбу. Слухи о том, что он призывал во сне О-Канэ, быстро распространились и столь же быстро угасли. Здесь вообще не делали трагедии из такого рода событий. Если мужу сообщали – мол, твоя жена переспала с таким-то, он со смехом отвечал: «Должно быть, простая еда приелась, захотелось сладенького» - или: «Выходит, и моя старуха ещё кое на что годится». Надо сказать, мужья тоже не упускали случая поживиться «сладеньким» на стороне. Короче говоря, в большинстве своём местные жители не были сторонниками отречения от мирской суеты. Находились, правда, и ревнивцы, устраивающие порой шумные скандалы, но таких было немного. Поэтому люди посмеялись над Сукэ, да и забыли. И только двое в посёлке, Сукэ и О-Канэ, ничего не забывали – правда по разным причинам. Однажды в начале лета Сукэ и О-Канэ встретились на плотине. На фабрике был выходной, и после обеда Сукэ, прихватив с сабой пару книжек отправился к плотине. Выбрав поросшие высокой травой место на склоне, он сел и раскрыл книгу. Он читал, переварачивая страницу за страницей, но совершенно не воспринимал смисла прочитанного. Пытался читать в слух, водил пальцем по строке, надеясь, что так она лучше удержится в голове, но всё было напрасно. И тут появилась О-Канэ. По-видимому, она наблюдала за Сукэ и пришла сюда за ним следом. О-Канэ уже давненко присматривалась к парню и поняла, что инициатива должна исходить от неё.
И вот наконец случай представился.
_ Сукэ? какая неожиданность! _ с деланным удивлением воскликнула О-Канэ. _ Чем это вы здесь занимаетесь? Ой, вы учитесь, ия вам, кажется, помешала. Сукэ захлопнул книжку и замер, не решаясь даже взглянуть на женщину. О-Канэ спустилась по склону и села на траву рядом с ним. Сукэ почуствовал, как его обволакивает сладковатый запах женской косметики. У него закружилась голова.
_ Вот и весне конец, _ с грустью признесла О-Канэ и, словно увлекаемая очарованием этих слов, добавила: _ Жизнь безвозвратно уходит, как вода в реке... Солнце заметно клонилось к западу, всё вокруг окутал лёгкий туман, вода в широком ложе реки, казалось, уснула. Нагретая земля излучала тепло, сильнее запахло свежей травой, из зарослей на противоположном берегу временами доносился резкий свист какой-то птицы.
_ Должно быть, камышовка, _ сказала О-Канэ. _ Хотя, пожалуй, для неё ещё рановато. Сукэ дрожал всем телом. Он потупил побледневшее лицо, обхвотил руками колени, до крови закусил нижнюю губу, напрасно пытаясь унять дрожь. О-Канэ ощутила прилив неудержимой радости. Всю её пронзило сладостное чуство, какого она никогда до сих пор не испытывала.
_ Я люблю тебя, _ зашептала она на ухо юноше. _ Ты знаешь где сарай для сушки нори? Знаешь? Сукэ молча кивнул. _ Я хотела бы с тобой поговорить. приходи туда сегодня вечером, в семь часов. Придёшь? Она легонько тронула Сукэ за руку. Сукэ испуганно отпрянул. Он так дрожал, что дрожь эта передалась руке женщины. О-Канэ вновь ощутила прилив неизъяснимой радости. Она крепко сжала запястия Сукэ, потом нехотя отпустила.
_ Уже рибаки возращаются с моря, _ со вздохом сказала она.
_ Если нас увидят вместе, пойдут всякие слухи. Лучше уж мне уйти. Эх, не всё на свете бывает, как хочется. Сукэ глядел ей в след. На глаза набежали слёзы. «Вот и весне конец», «Не всё на свете бывает, как хочется», «Я люблю тебя», «Жизнь безвозвратно уходит, как вода в реке»... Эти фразы вспыхивали в его памяти, и каждое слово, казалось, было озарено нездешней красатой, лучистым, золотым светом. _ Никогда не забуду, _ бормотал он про себя. _ До старости, до самой смерти буду помнить. Но сколь хрупко и уязвимо прекрасное! Да оно и прекрасно-то именно потому, что хрупко и уязвимо... В тот вечер Сукэ в условленное время отправился к сараю для сушки нори. Откуда-то из тёплого вечеонего сумрака доносилось пение цикад. О-Канэ уже была у сарая и тихонько окликнула его. У Сукэ задрожали колени.
_ Вы сказали, что хотите о чём-то поговорить, _ смущённо проборматал он охрипшим голосом. Тихонько смеясь, О-Канэ ухватила его за руку и пртянула к себе. Сукэ ещё сильнее, чем на дамбе, ощютил запах женского тела и косметики. Этот запах окутал его густим, душным облаком. В глазах потемнело.
_ Да-да, мне нужно сказать тебе... Это очень важно... _ зашептала О-Канэ. Войдём в нутрь, там нам будет удобней.
_ Но... _ упирался Сукэ. _ Да не бойся, _ тяжело дыша, прошептала О-Канэ. _ Ничего плохого я тебе не сделаю. Ну будь мужчиной, наконец! Сукэ никак не смог унять бившую его дрожь. О-Канэ завела его в сарай и быстро закрыла дверь.
_ Иди сюда, здесь так хорошо! Дай руку... А теперь так... Ну вот, ну вот. Умница... _ О-Канэ счастливо засмеялась.
_ Сукэ, _ сонно произнесла она потом, _ сколько тебе? Девятнадцать? Ах, да ведь ты совсем ещё мальчик!.. О-Канэ в ту пору уже исполнилось тридцать пять. Её муж Сиццан был лентяй и пьяница. Иногда, словно вспомнив о том, что людям надо работать, он нанимался на паденщину. Возращаясь домой, он тяжело кряхтел:
_ Охо-хо, ну и намаялся я сегодня! Он не увлекался ни женшинами, ни азартными играми – только пил, а випив, заваливался спать. Стоит ли говороить, весь дом держался на заработках О-Канэ, и той мелочи, которую она давала мужу, на выпивку явно не хватало. поэтому Сиццан вечно толкался в харчевнях и пивных в расчёте на падачки загулявших посетителей. О-Канэ не имела детей. Можеть быть, поэтому она выглядела значительно моложе своих лет и кожа у неё была гладкая и упругая. Короче говоря, О-Канэ была женственна и соблазнительна, как все легкомысленние женшины, и её взгляд говорил мужчинам о её желаниях значительно больше, чем слова. Трудно сказать, правда это или досужие выдумки, только ходили слухи, будто Сиццан посещал каждого мужчину, который побывал в объятиях О-Канэ. Причём он не скандалил, не ругался. Просто вызывал очередного её любовника и смущённо говорил: «Не угостишь ли стаканчиком?» Выпивал, если подавали, а когда отказывали, тихонько брёл домой. Любовь Сукэ продлилась всего лишь месяц, а потом была безжалостно растоптана. Однажды ночью в том самом сарае для сушки нори он, дрожа от гнева, стал упрекать О-Канэ в том, что она спит с другими мужчинами.
_ Ну стоит ли обращать на это внимания, _ уговаривала юношу О-Канэ, пытаясь его обнять. _ Ведь люблю я тебя одного. Но не всё на свете идёт так, как хочется.
_ Нет, не то ты говоришь, не то! _ дрожащим от негодования голосом закричал Сукэ, отталкивая от себя О-Канэ. _ Когда мужчина и женшина вместе, они какбы растят мандариновое дерево. И если они живут душа в душу, пестует это дерево, оно даёт сочные, сладкие мандарины. А когда ты, О-Канэ, спиш сегодня с одним, а завтра с другим, то на нашем дереве вместо мандаринов появятся где баклажан, где тыква, а где картофелина. Я так не хочу.
_ Не болтай глупости! разозлилась О-Канэ _ Говориш красиво, а сам... Спишь со мной тайком от законного мужа, а туда же: баклажаны, тыква! За дуру меня считаешь, что ли? Ах ты... _ Последовало такое витиеватое ругательство, какого Сукэ никогда ещё не слыхивал. Прекрасное, чистое, излучавшее золотой свет чувство разбилось. Сукэ мучительно переживал случившееся. Как он хотел умереть! Сколько раз намеревался уехать далеко-далеко и забыть обо всём, что было. Он вооброжал, как с разбитым сердцем идёт, опустив голову, по бесконечной, безлюдной, покрытой снегами равнине на Хоккайдо или где нибудь ещё, и его охватывало странное чувство горькой радости. Однако он так и не набралься смелости куда-нибудь уехать. «К чему эти бесцельные мечты, _ говорил он себе, отрываясь на минуту от занятий. _ надо забыть обо всём, иначе я ничему не научусь и не выбюсь в люди». И, словно стараясь отгородится от шумевших рядом матросов, он затыкал палцами уши и, низко скланившись над учебником, прилежно зубрил. О-Канэ больше не обращала на Сукэ внимания. Она по прежнему лущила раковины на разостланных перед фабричными воротами циновках, весело судачила с другими поденщицами и заразительно смеялась. Когда Сукэ проходил мимо, она делала вид, что не замечает его, или глядела безразлично, как глядят на сабаку или кошку. Сиццан неразу не удостоил Сукэ свойм посещением. Однако с той поры, навещая мужчин, побывавших в объятиях его жены, он всегда говорил:
_ Муж и жена _ это вроде как двое, растящие мандариновое дерево. И нет такого закона, который разрешал бы чужому человеку даром срывать с него мандарины. Мандарин _ это тебе не какая-нибудь тыква или баклажан! А люди говорили: _ Ну и артист же этот Сиццан!
(японский) ОТАНА ВА БАКА!
ОТРЫВОК: _ Учёный не знал в то время ничего определённого о характере сброшенной на Хиросиму бомбы, тем не менее он понял, что здесь произошло нечто совершенно новое, нечто в буквальном смысле этого слова потрясающее и что иследователю необходимо немедленно приступить к изучению этих феноменов. Нагаока был вооружон небольшой киркой, какую геологи и минералоги привикли брать с сабой, отправляясь в экспедиций, самым обычным фотоаппаратом и так называемым «дипом», своего рода плотницким ватерпасом при помощи которого можно было измерять углы наклона развалившихся стен, надгробных памятников, свай и деревев. Кроме того, учёный всегда имел при себе несколько лоскутков материи и клочок бумаги, чтобы тщательно завёртывать свой находки. Нагаока собрал и описал, как он впоследствии сообщил в своей работе*, изобилующей точными цифровыми данными, не менее 6542 обломков в тысятеметровой зоне вокруг эпицентра взрыва и отметил места свойх находок на соответствующих картах. 829 обломков были затем подвергнуты более детальному изучению. Таким образом, прфессору удалось не только точно описать различные степени плавки и изменений поверхностей многочисленных видов минералов, но также, определив углы теней, вычислить тригонометрически тщательно скрывавшуюся американцами высоту, на которой произошол взрыв бомбы. Новое оружие в течение доли секунды вернуло обработанный человеком камень – стены храмов и надгробные памятники – в то состояние, в каком он находился в давно минувшие эпохи истории Земли!
Книга: «Лучи из пепла» Хиросима, история одного возрождения;
автор: Роберт Юнг.
(японский) ИТАЙ, ИТАЙ, ...
|
|
|
| სულ კომენტარები: 1 | |
0
 | |
